Людмила Улицкая: Вторые места лучше первых

Мы встретились с Людмилой Евгеньевной и поговорили о предстоящем празднике и творчестве, а также узнали, что она думает об Олимпиаде в Сочи и скандале вокруг «Дождя»

Писательница дала нам большое интервью, где рассказала о своей любви к свободе, самом ужасном позоре в её жизни и в чём, по её мнению, измеряется достоинство страны.

— Людмила Евгеньевна, скоро вы будете отмечать свой день рождения, скажите, что вы ожидаете от этого дня?

— У меня сейчас рабочий сезон, которого я долго ждала, всё никак не могла организовать побег из дома, от семьи, от московских забот. И второй месяц сижу в деревне, в одиночестве, и не планирую отмечать свой день рождения. Дата скромная, без нуля и даже без пятёрки в конце, так что решила «замотать».

— Расскажите о самом ярком воспоминании из детства или юности, связанном с этим праздником.

— Самое яркое воспоминание — это ужасный позор, которому меня подвергла мама в день моего десятилетия. У меня были гости, а когда съели положенный по протоколу тех лет салат оливье и торт «Наполеон», мы, дети, решили погулять во дворе. 21 февраля, в день моего рождения, обычно бывает зима, в тот год — очень холодная. Мы оделись и уж совсем собрались идти на улицу, и тут моя мамочка — царствие небесное! — задрала моё пальто и юбку с воплями: «А ты рейтузы надела?» И это при моих друзьях, при мальчиках, при Саше Хелемском и Володе Быковском! Большего позора у меня в жизни не было!

— Все мы строим планы на очередной год своей жизни, скажите, а какие у вас планы на этот год?

— Хороший вопрос! С этим я покончила — планов больше не строю! Утром встаю и говорю себе: «Вот день! Это прекрасно!» На самом деле, это мечта — не строить планы. У меня полный стол записочек: сделать то, это, позвонить, узнать, навестить, отдать… По своей природе я человек легкомысленный и ленивый, но с чувством долга, и поэтому я постоянно боюсь забыть сделать что-то, что я по легкомыслию и безвольности пообещала. И создаётся плен. Плен плана. А я люблю свободу! Вот так и живу между обязательствами и яростным желанием сбежать от них. Вот как раз сейчас я в побеге!

— Вы первая женщина из мира литературы, получившая премию «Русский букер». Каково быть первооткрывательницей?

— Теперь, когда прошло так много лет, могу сказать, что «Букера» мне дали не за то, за что надо было бы, и не тогда, когда надо было бы! Получила я эту премию с третьего раза — то есть до получения я дважды была в шорт-листе, с другими книгами. И вот это и есть настоящее достижение. Я всегда считала, что второе место лучше первого, и тройное присутствие в шорт-листе, как мне представляется, гораздо более высокая оценка, чем один раз получение награды. А относительно того, что «первая женщина»… Ну, что я могу сказать? В такой постановке вопроса я вижу скрытое, быть может, даже не осознаваемое до конца неуважение к женскому полу. Женщины не хуже мужчин, и если считать от начала литературных времён, мужчины успели написать гораздо больше всякой чепухи, чем женщины!

— Ваш талант был многократно отмечен наградами и за границей. Награду за какое произведение вы цените больше всего?

— Моя любимая награда — от города Будапешта. Когда после многих лет неприятия всего «русского», «советского», в городе, где на домах ещё следы от советских снарядов не «заштопали», дают литературную премию русскому писателю, это означает в данной точке пространства полную победу культуры над политикой. Это самая дорогая для меня премия.

— Недавно стало известно, что серию книг «Другой, другие, о других» детского проекта, который вы курируете, решили проверить на пропаганду гомосексуализма. Как вы прокомментируете эту ситуацию?

— Печальная ситуация, которая указывает только на то, что проект этот совершенно необходим, что невежество в нашей стране точно так же институциировано (то есть стало культурным стандартом), как в некоторых африканских странах в отдалённые времена был институциирован гомосексуализм. Ещё до тех библейских времён, когда принято было побивать камнями прелюбодеев и мужеложцев. О чём и сообщается в информационной врезке в одной из книг для подростков.

Предыдущая

Следующая

• 
• 
• 
• 
• 
• 
• 

Предыдущая

Следующая

— Вы часто бываете в Израиле, скажите, где вам пишется комфортней: в Израиле или в России?

— Нет, в Израиле я никогда не работала. Я много туда ездила, когда собирала материал для романа «Даниэль Штайн, переводчик». Потом я там лечилась, когда заболела. Потом — я люблю Израиль, он совершенно бездонный, я с 1993 года там была не менее двадцати раз, и каждый раз открывается что-то новое, совершенно для меня неожиданное — иногда восхитительное, иногда неприемлемое и непонятное. Работаю я, на самом деле, там, где стоит мой компьютер. К сожалению, хуже всего это получается дома. Раньше, лет пятнадцать тому назад, я довольно часто работала в Германии, тогда были разные стипендии для писателей, а потом я выросла, если не сказать постарела, и мне стало неудобно занимать эти бесплатные места, они пригодятся молодым. Так что теперь я приискала себе другое место для работы.

— Много ли в ваших книгах заимствовано из реальной жизни? Есть ли истории, случившиеся с вашими близкими, которые вы переложили на своих героев?

— Предложение всегда посылает жизнь. А уж как я с этим предложением работаю, это всегда по-разному. Отходишь подальше, придвигаешься поближе, меняешь фокус, в конце концов, я и сама забываю, что было на самом деле, а что я придумала. Так произошло с романом «Даниэль Штайн, переводчик». Там была часть материалов подлинная, а часть я сама сочиняла. Прошло несколько лет, и теперь я уже не помню, что именно придумано, а что пришло из архивов или других источников…

— Как вы относитесь к экранизациям своих произведений? Какая наиболее полно ответила вашим ожиданиям?

— У меня не так много экранизаций. Первая моя реакция на такого рода предложение — нет! Я написала в своей жизни достаточно сценариев, чтобы сказать, что я имею представление об этой работе. Так вот я, безусловно, предпочитаю написать новый и оригинальный сценарий, чем строить его на основании прозаического произведения. Настоящий провал был только один раз. В остальных случаях я была более или менее довольна. Я когда-то ведь и в театре поработала немного, и поэтому могу сказать с полной уверенностью — спектакли и фильмы делают режиссёры, а не драматурги. С одним и тем же драматургическим материалом может получиться великолепно, а может — ничего. Я думаю, что очень хороший сериал сделал Юрий Грымов по роману «Казус Кукоцкого». Но если бы я делала этот фильм, я бы сделал его иначе. Но скорее — не стала бы его вообще делать, потому что при переводе прозы на язык кино происходят большие потери. Да, не забыть — ещё у меня есть несколько совместных работ с польским театральным режиссёром Анджеем Бубенем, в Петербурге. Это замечательный опыт.

— Смотрели ли вы церемонию открытия Олимпийских игр в Сочи? Произвела ли она на вас впечатление?

— Да, я посмотрела через пару дней открытие, уже в записи. Это было очень мощное зрелище, идеологически очень глубоко продуманное. Мне было безумно интересно — я ведь первый раз в жизни смотрела Олимпиаду, по настоянию подруги, которая, будучи человеком высокообразованным, считает, что такого рода события полны культурными знаками, символами и в таких массовых действиях проявляется современная официальная культура более, чём в чем-либо ином. Я плохой ценитель, в сущности, потому что я терпеть не могу спорт, болельщики мне представляются агрессивной и грубой толпой, да и вообще массовых зрелищ всю жизнь избегала. Однако, в конце концов, мне стало интересно настолько, что я даже посмотрела потом в записи открытие лондонской Олимпиады 2012 года, для сравнения. Это, конечно, изумительная тема для диссертации по культурологии! Но — это уже будет писать кто-то из молодых!

— Как вы считаете, нужна ли нам эта Олимпиада, и что будет с Сочи после её окончания?

— Странный вопрос — раз была, значит, была очень нужна. Иначе, зачем было тратить такие ресурсы? В логике сегодняшнего мироустройства, в ситуации борьбы за первенство крупных держав во всех возможных областях она была очень нужна. Мне эта логика в принципе не нравится. Она принадлежит прошлому, а не будущему. Достоинство страны не измеряется количеством медалей, полученных на Олимпиаде, — но это с моей позиции. Достоинство страны определяется в том, как она относится к самым слабым — к сиротам, инвалидам, пенсионерам, к заключённым. Но это не мешает мне радоваться, что российские спортсмены добиваются успехов на Олимпиаде.

А что будет с Сочи — не знаю. Я даже не знаю, что будет с Москвой или с Петербургом. С Европой, к которой мы географически принадлежим, даже со всей нашей планетой… Будем надеяться на лучшее.

— Что вы думаете по поводу сложившейся ситуации вокруг телеканала «Дождь»?

— Этот вопрос для меня довольно тесно связан с Олимпиадой, хотя скандал и разгорелся по другому поводу. История плохая. Понимаете, мы живём в парадоксальной стране, где одновременно развиваются сценарии, исключающие друг друга: нельзя одновременно ловить воров и поощрять коррупцию, нельзя одновременно требовать улучшения медицинского обслуживания и снижать финансирование, нельзя одновременно проводить Олимпиады, внутреннее содержание которых, как мне представляется, — перевод свойственной человеку агрессии из военной в спортивную, и вести агрессивную политику по отношению к средствам массовой информации, постоянно пытаясь их если не «приручить», то «проучить». Вероятно, такова наша особенность. Оцените мою сдержанность!